Более 200 лет назад, в 1816 году, когда ни о каких роботах не было и речи, немецкий романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман написал основанную на народных поверьях сказочную новеллу «Песочный человек» (нем. Der Sandmann), которая была издана годом позже в сборнике рассказов «Ночные этюды». В рассказе описана судьба юноши Натаниэля, который сходит с ума под влиянием травмирующих воспоминаний из детства о том, что его, брата и сестру с малых лет запугивали Песочным человеком, чтобы побыстрее уложить их спать. И этот страх Натаниэль пронес через всю свою жизнь.
Михаил Прокудин, заместитель главного редактора МР
«Песочный человек все еще оставался для меня страшным призраком, — пишет Натаниэль в письме своему другу Лотару. — Ужас и трепет наполняли меня, когда я не только слышал, как он подымается по лестнице, но и как с шумом раскрывает дверь в кабинет отца и входит туда. Иногда он подолгу пропадал. Но после того приходил несколько дней кряду. Так прошло немало лет, и все ж я никак не мог свыкнуться с этим зловещим наваждением и в моей душе не меркнул образ жестокого Песочника».
Казалось бы, какое отношение может иметь это произведение Гофмана, которое зачастую называют предвестником современного хоррора в литературе, к вопросам роботизации? На первый взгляд, конечно, никакого, если бы не одно «но».
По ходу повествования Натаниэль страстно влюбляется в девушку Олимпию, которая на самом деле оказывается искусно сделанной, реалистичной механической куклой, создателями которой являются знаменитый профессор физики, натуралист Спаланцани и продавец барометров Джузеппе Коппола.
Вот как ее описывает Гофман: «В ее осанке и поступи была заметна какая-то размеренность и жесткость, что многих неприятно удивило… Олимпия играла на фортепьяно с величайшей беглостью, а также пропела одну бравурную арию чистым, почти резким голосом, похожим на хрустальный колокольчик. Натаниэль был вне себя от восторга».
Примечательно, каким образом Гофман описывает одну из причин влюбленности Натаниэля в Олимпию: «…У него еще никогда не бывало столь прилежной слушательницы. Она не вязала и не вышивала, не глядела в окно, не кормила птиц, не играла с комнатной собачонкой, с любимой кошечкой, не вертела в руках обрывок бумаги или еще что-нибудь, не силилась скрыть зевоту тихим притворным покашливанием ― одним словом, целыми часами, не трогаясь с места, не шелохнувшись, глядела она в очи возлюбленному, не сводя с него неподвижного взора, и все пламеннее, все живее и живее становился этот взор».
Известие о том, что Олимпия — это всего лишь механизм, сводит Натаниэля с ума, и он погибает. По сути, Гофман в своем произведении затрагивает ряд аспектов психологического характера, в частности, отношения живого человека и механического. И это более двухсот лет назад!
Интересно, что по ходу повествования профессор Спаланцани был вынужден уехать, чтобы избежать судебного разбирательства по делу «об обманном введении в общество людей-автоматов». То есть вот еще один аспект — взаимоотношения общества и — в нашей терминологии — роботов.
Через 102 года со дня выхода в свет «Песочного человека», в 1919 году, австрийский психолог, психоаналитик и невролог Зигмунд Фрейд опубликовал разбор «Песочного человека» в очерке «Жуткое» (нем. Unheimlich), где на примере гофмановской истории Фрейд выводит определение категории жуткого: «Все то, что должно было оставаться тайным, скрытым, но вышло наружу».
Анализируя текст художественного произведения, Фрейд выделил основные механизмы для создания эффекта «жуткого»: куклы, восковые фигуры, двойники, призраки. Все эти объекты объединяет одна и та же черта: мы не в состоянии сказать, жив этот объект или мертв. Все они, так или иначе, напоминают нам человека, но есть и что-то, что выдает в них «нечеловеческое» или «неживое».
«Немецкое слово «жуткое» (unheimlich), — продолжает Фрейд, — противоположно словам «уютное» (heimlich), «родное» (heimisch), «привычное» (vertraut), и напрашивается вывод: это то, что вызывает испуг именно потому, что оно незнакомо и непривычно. Но, разумеется, пугает не все новое и непривычное… Можно только сказать, что своеобразное легко становится пугающим и жутким; но пугает только определенное своеобразие, а далеко не всякое...».
Еще за 13 лет до выхода в свет очерка Фрейда «Жуткое» Эрнст Йенч (Ernst Anton Jentsch, 1867 – 1919), немецкий психиатр, доктор медицины, автор работ по психологии и патологии, наиболее известный по эссе «О психологии сверхъестественного», который тоже анализировал рассказ Э. Т. А. Гофмана «Песочный человек», остановился на отношении жуткого к своеобразному, непривычному.
Существенное условие для появления чувства жуткого он обнаруживает в интеллектуальной неуверенности. Жутким, собственно, всегда становится нечто, в чем до некоторой степени не разбираются. Чем лучше человек ориентирован в окружающей среде, тем труднее ему испытать впечатление жути от вещей или событий. Иными словами, из этой предпосылки можно заключить, что чем более сведущ человек в области робототехники, тем менее он подвержен боязни роботов.
Японский ученый-робототехник и инженер Масахиро Мори провел опрос в 1970-х годах на тему эмоциональной реакции людей на внешний вид роботов и выяснил, что похожая на человека машина перестает восприниматься как техника. Поначалу казалось, что чем больше робот похож на человека, тем симпатичнее он кажется, но, как выяснилось позже, лишь до определенного предела. Наиболее человекоподобные роботы оказались неприятны людям из-за мелких несоответствий реальности, которые вызывали чувство сильного дискомфорта.
Антропоморфный робот начинает казаться нездоровым или неживым человеком, ожившим трупом, вызывая страх смерти у человека. Это позволило ему выдвинуть гипотезу под названием «Эффект зловещей долины», которая подразумевает, что робот или другой объект, выглядящий или действующий почти как человек, но не точно так, как настоящий, вызывает неприязнь и отвращение у людей.
Нетрудно предположить, что этот психологический аспект исключительно важен как минимум потому, что от понимания того, каким образом человек воспринимает роботов, напрямую зависит их будущий облик.
Так, ректор научно-технологического университета «Сириус», представитель РФ в рабочей группе ЮНЕСКО по разработке рекомендаций по этике ИИ Максим Федоров выразил свое мнение относительно восприятия роботов человеком в РБК: «Человекоподобный робот воспринимается как нежить, как бы он ни копировал мимику и движения людей, мозг человеческий не сможет воспринять робота за живое существо. По большому счету делать роботов внешне похожими на нас дорого и бесполезно. Их главная суть в функциональности. В Японии, к примеру, давно развита социальная робототехника. Андроиды есть в аэропортах для транспортировки багажа пассажиров или для патрулирования. Роботов-медсестер и роботов-сиделок используют в больницах. И все они в большинстве своем не человекоподобны. Антропоморфизация здесь и не нужна. Главное, что робот-помощник выполняет свою функцию».
Следует особо подчеркнуть, что в последнее время в средствах массовой информации все чаще психологами поднимается тема о том, что боязнь роботов — роботофобия — станет еще одним психическим заболеванием ввиду того, что будущее наступает семимильными шагами. Не это ли предвидел в своем рассказе Гофман, говоря о «введении в общество людей-автоматов»?
Также появляется больше сообщений о том, что в мире все чаще роботы используются в учебном процессе. Например, РБК сообщает со ссылкой на телекомпанию NDTV, что в Индии в Высшей средней школе города Тривандрам начал работать первый робот-учитель «Iris» с человеческим внешним обликом на базе ИИ. При этом робот похож на настоящую учительницу, одетую в яркое сари.
По оценке Grand View Research, в ближайшие несколько лет глобальный рынок образовательных роботов будет расти и достигнет к 2030 году $5,5 млрд против $1,18 млрд в 2023 году.
На страницах «Мира робототехники» мы уже писали о том, что, по мнению Илона Маска, в 2040-х годах на Земле может появиться 1 млрд роботов-гуманоидов при условии, что основы цивилизации будут стабильными.
Это как минимум означает, что уже сейчас надо всерьез задуматься не только об этических и правовых нормах взаимодействия человека и робота во всех сферах, но и о психологических аспектах восприятия роботов человеком. В этом плане очень хочется надеяться, что в своем безудержном стремлении к роботизации человечество не забудет о рекомендациях специалистов насчет психологической совместимости людей и машин.
Так или иначе, будущее покажет, как будут развиваться образовательные роботы и каков в основном будет их облик. Нет сомнения, что мы еще увидим немало интересных научных статей на эту тему. Мы же со своей стороны сделаем все возможное для размещения в журнале наиболее интересных материалов о развитии не только образовательных роботов. Оставайтесь с нами!
